Путешествие по Апеннинам - Страница 31

— Считаете, что вы меня успокоили? — спросил Террачини. — И думаете, что я теперь спокойно уеду к себе на работу?

— Нет, — вмешался в разговор Брюлей, — пока «стаффордский мясник» на свободе, ты не сможешь спокойно работать. И мы все не сможем…

Он не договорил, потому что зазвонил телефон комиссара. Террачини недовольно достал аппарат и спросил, что случилось. Выслушав сообщение, молча отключил мобильник.

— Ее опознали. — Комиссар снова начал багроветь. — Это синьорита Батталья, она работала в римском суде. Ее узнал один из следователей. Выходит, мы опять промахнулись. Он нашел и убил женщину не просто как маньяк, а как человек, целенаправленно убивающий сотрудниц правоохранительных служб.

— Он не обычный маньяк, — согласился Брюлей.

— Он вообще не маньяк, — возразил Террачини, — иначе убивал бы первых попавшихся женщин, а не тех, кто ему нужен, чтобы устроить нам такую демонстрацию.

— И это самое загадочное во всем нашем деле, — подал голос Дронго.

— Что вы хотите сказать? — не понял Террачини.

— Раньше он убивал женщин ради удовольствия. Но в последние годы превратился в некоего мстителя. Будто обиделся. Не знаю, как лучше сказать. Он страдает каким-то раздвоением личности. С одной стороны, по-прежнему получает удовольствие от мучений жертв, это видно по его поведению, а с другой — ищет конкретных женщин, бросает нам вызов, посылает непонятные письма и сообщения. Но ведь он должен понимать, что мы его вычислим. Рано или поздно. Вообще, похоже, он даже хочет, чтобы мы его взяли. У меня лично складывается такое ощущение.

— Может, ему лучше нам сдаться? — саркастически осведомился Террачини. — Или его мучают угрызения совести?

— Полагаю, совести у него нет, — возразил Дронго, — но, возможно, с синьорой Фелачи мы ошиблись. Он сумел правильно просчитать наш план. Поэтому и оставил нам ее фотографию.

— А письмо? Что означает это письмо? Какого сыщика вы повесили, синьор Даббс? Где это было?

— Не знаю, — удивленно ответил Даббс. — Надеюсь, вы не думаете, что я способен на такое преступление. Я вообще второй раз в жизни в Италии и до этого был только в Милане. Могу вас заверить, комиссар, я нигде и никогда не делал ничего противозаконного.

— Но в письме четко указано, что вы повесили какого-то сыщика, — напомнил Террачини. — Может, хотя бы подумаете, где это могло быть?

— Нигде, — отрезал Даббс. — Вы могли бы и не задавать мне такого вопроса. Неужели вы думаете, что я мог совершить нечто подобное?

— Но он написал о «нашем американском друге». Среди сидящих в этой комнате вы единственный американец. Если есть еще один, могли бы мне на него указать. Возможно, речь идет о ком-то из ваших советников или экспертов, которые прилетели в Рим вместе с вами.

— Они прилетели из Вашингтона без меня, — заявил Даббс. — И среди них тоже нет преступников, за это я могу поручиться.

— Думаю, он не имел в виду Вирджила Даббса и его команду, — предположил комиссар Брюлей. — В тексте есть какой-то скрытый смысл. Он пишет, что следующая будет убита там, где наш американский друг повесил сыщика. Какого сыщика? Я не слышал о таком случае в Италии.

— Может, вы вспомните, где и когда могли повесить кого-то из следователей или сотрудников полиции? — спросил Даббс у комиссара.

— Вот уже много лет, как в нашей стране ввели запрет на смертную казнь, — напомнил Террачини. — И ничего подобного не происходило. Тем более нигде не могли подвергнуть публичной казни сотрудника полиции или прокуратуры. Это исключено.

— Там заложен другой смысл, — заметил Дронго. — Он имел в виду нечто другое. Совсем другое. Скажите, а откуда эта фотография синьоры Фелачи? Из какого журнала?

— Не помню, — ответил Террачини, — я, как только увидел ее фотографию, сразу решил ехать сюда, чтобы не дать ему возможности устроить нам вторую бессонную ночь.

— Какая фотография? — поинтересовалась Луиза. — В каком я там платье?

— В красном, — сообщил Дронго. — И с распущенными волосами.

— На фоне фонтана?

— Да. Вы помните этот снимок?

— Конечно, помню. Один из первых опубликованных. Там еще журналист, описывая мои «подвиги», написал, что обо мне нужно снимать фильм. Это было в журнале о нашем кино.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Меня там слишком много и нетактично хвалили, приписывая мне все заслуги нашего отдела. Перед ребятами было неудобно, они могли подумать, что такая публикация сделана с моего согласия.

— Мир кино… — Дронго подумал, что может появиться ключ к разгадке заданной им шарады.

— Передадим текст дешифровщикам, — предложил Даббс, — пусть они поработают. Возможно, там действительно есть какой-то скрытый смысл.

«Мир кино… — продолжал размышлять Дронго. — Убийца не просто оставил нам письмо и фотографию. Фотография должна послужить ключом. Нужно понять, что он хотел этим сказать. „Там, где наш американский друг повесил сыщика“. Что за этим стоит? Понятно, что речь не идет о каком-то американце. Или идет? Кого он имел в виду? Что такое „американский друг“. Доллар? Стодолларовая купюра. Нет, не подходит. Может, какой-то вид оружия? Американская винтовка последнего образца? Но почему повесил? Все равно не получается…»

Дронго слушал, как разговаривают находящиеся в комнате люди, и не слышал их. Он продолжал напряженно думать. Звонивший ему человек явно обладает интеллектом. Это не деревенский увалень или городской бомж. Он не просто хорошо говорит по-английски, но и владеет определенным запасом эрудиции. И если сумел так ловко использовать Интернет, значит, в любой момент способен устроить новую пакость. Какую? Фотография из мира кино. Мир кино. «Наш американский друг». Фильм? Фильм о президенте США или о деньгах? «Американский друг». Кого он мог назвать другом? Себе подобного? Друг — это подобие «стаффордского мясника». Друг — это тот самый убийца, который повесил сыщика. Где он его повесил? Мир кино. Мир кино. Мир кино…